Лилия Дворянская - Мой ангел [СИ]
— Да, Дима, повезло тебе. Ты попал в надежные руки, — иронично отметил Крылов, проводив Гелю глазами.
Дмитрий на это только удовлетворенно хмыкнул и попросил:
— Ну, что, рассказывайте, что я пропустил!
Константин с Николаем подставили стулья к его кровати и наперебой начали рассказывать.
Трохов сообщил, что им удалось задержать Эдуарда и его банду, а обыск в его турклубе выявил много интересного, а самое главное, картотеку группировки. К сожалению, дело забрали федеральные структуры.
— Одно радует, — произнес Константин, — что теперь в нашем районе будет намного спокойнее.
— Уж, прости, но твои вещи проходят как вещдоки, — продолжил Трохов, — хотя одну из них мне все-таки удалось забрать.
Он протянул Диме маленький серебряный крестик на цепочке и помог застегнуть на шее.
— Тебе крупно повезло, — отметил Крылов, — что рядом с бытовкой стоял старый газовый баллон, который рванул и разнес ее. Если бы он не сработал и тебя не отбросило взрывной волной, то жутко предположить, чтобы могло бы случиться.
— А ведь я просил, чтобы ты один туда не совался, — встрял Костя, — Хорошо, что все обошлось без… — он замялся, — без жертв.
— Да-да, — пробормотал Дмитрий, — Враг — повержен, мир — спасен, справедливость — торжествует, парень — герой.
— Что? — переспросил, ничего не понимающий, Константин. — Ладно, выздоравливай герой, но чтобы больше без одиночных подвигов! — шутя, погрозил Диме пальцем.
Пойдем, Николай, — обратился он к Крылову, вставая со стула, — пусть отдыхает, не будем его больше утомлять.
Тот тоже поднялся и направился в сторону двери, потом что-то вспомнил, обернулся и сказал:
— Да, вот еще, Ираида Максимовна скончалась. Острая сердечная недостаточность. Возраст, понимаешь ли… У них дома при обыске мы нашли картины и "Парабеллум". Но, кажется, тебя это не удивляет?
— Нет, — ответил Дмитрий, — я был уверен, что все это будет у нее. Я уже во всем разобрался.
— 36-
После ухода Трохова с Крыловым, Дима с нетерпением ждал, когда Геля снова к нему зайдет, он так боялся, что она придет в тот момент, когда он будет спать, что даже пытался сопротивляться этому молодому улыбчивому доктору, который пришел осмотреть его швы и сделать укол обезболивающего. Потому что, когда он не чувствовал боли его клонило в сон. А он не должен спать, он должен дождаться ее, увидеть и многое ей рассказать. Но доктор победил и Дмитрий, как не старался пересилить сон, вскоре забылся.
Когда проснулся, снова было темно, в не зашторенное окно заглядывала неполная луна. Вскоре глаза привыкли к темноте, и ему удалось разглядеть на круглых часах, висевших на стене, что наступила ночь.
Почувствовав прикосновение к своей руке, Дима скосил глаза и увидел, что Геля, сидя на стуле, облокотилась на его кровать и, подложив под голову правую руку, спит, а ее левая рука лежит рядом с его забинтованной кистью. Он дотянулся и попытался осторожно погладить кончиками пальцев ее руку.
— Геля, нас больше никто не разлучит, — прошептал Дима.
Она пошевелилась и еще в полусне произнесла:
— Да-да, я уже иду…
— Ты уже пришла, — шутя ответил ей Дима, — Извини, я разбудил тебя.
— Нет, все нормально. Мне приснилось, что меня кто-то зовет, — проговорила она, сбрасывая остатки сна и потягиваясь.
— Это был я!
— Конечно ты! — улыбнулась она, — я так счастлива, что ты у меня есть.
И тут же радость на ее лице сменилась выражением ужаса:
— Мне страшно подумать, что я могла потерять тебя снова. Когда же все это закончится?!
— Все, Геля, милая, все! Вся эта история закончилась! — ободряюще произнес Дима.
— История? — недоуменно спросила она, — Ничего не понимаю…
— Я расскажу тебе, все, что знаю.
— Только если тебе не тяжело.
— Нет, не тяжело, только слушай внимательно и не перебивай. Все вопросы потом, — предупредил Дмитрий и начал рассказывать:
— А ведь это действительно история. Трагическая история ненависти и мести, заразившая нескольких поколений. А началась она более 100 лет назад.
Геля подвинулась поближе и, затаив дыхание, начала внимательно слушать Диму, который повел свой неспешный рассказ, время от времени останавливаясь, чтобы перевести дыхание:
— Много лет назад, а именно в 1898 году в Санкт-Петербурге, в семье немецкого купца Витольда фон Коша родился мальчик, которого назвали Карл Фридрих. Мальчик рос, ни в чем не нуждался, но в годы революционных потрясений его отец лишился всяких привилегий и, вероятнее всего, своего имущества. Так и не приспособившись к новой жизни, Витольд фон Кош кончает жизнь самоубийством. Его сын, Карл Фридрих затаивает обиду на власть большевиков и начинает подпольно вести антисоветскую деятельность. В его задачу входила связь с иностранцами и привлечение сторонников в свои ряды, в основном молодежи. Возможно, он собирал и передавал ценную информацию, потому как в гимназии, где он преподавал, учились дети, в том числе и высокопоставленных чиновников, а также участвовал в диверсиях.
В 1923 году он женится на дочери аптекаря Аиде Вейгер и селится в том самом доме, где позже жили твои родственники. Через год после свадьбы у супругов Кошей родилась дочь Софья, но девочка прожила только четыре года и скончалась от воспаления легких. Через год после смерти старшей дочери в 1929 году появляется на свет младшая, которую назвали — Ирма.
Карл преподает в гимназии историю и немецкий язык, а еще неплохо рисует. Те, картины, что висели у вас в гостиной, написал именно он. На двух похищенных были изображены его жена Аида, в те годы еще невеста, и дочь Ирма. Жили они — не тужили, и, возможно, окружающие даже находили их приятными и воспитанными людьми, но убеждения, которые культивировались в этой семье, были, как бы сейчас сказали, экстремистскими.
После начала Великой Отечественной войны, немцы подошли вплотную к Ленинграду и Карл, при первой же возможности перешел на их сторону. Свою жену Аиду и двенадцатилетнюю дочь Ирму он оставляет в блокадном городе, а сам перебирается в оккупированную немцами Гатчину, поступает к ним на службу в Гатчинскую школу СД и готовит там диверсантов и шпионов для блокадного Ленинграда. Одним из его связных становится собственная дочь Ирма.
Оставленная в городе семья неплохо жила в голодное блокадное время благодаря его стараниям. Но весной 1942 года его жена Аида внезапно заболевает сыпным тифом. Она попадает в больницу и ее лечащим врачом становится… Савицкий Николай Сергеевич.
Геля охнула.
— Да, Геленька, ваш с Оленькой дедушка, — подтвердил Дима и еще раз предупредил, — слушай внимательно и не перебивай. На все вопросы я отвечу позже.
Геля кивнула и Дима продолжил:
— Николай Сергеевич когда-то был знаком или просто что-то знал о Карле и его семье, возможно у него были какие-то подозрения, теперь это уже не выяснить. Время было тяжелое, больных много, лекарств не хватало. Николай Сергеевич, то ли умышленно, то ли по стечению обстоятельств, не уделил должного внимания Аиде Кош, предпочел ей другого пациента и она скончалась. Ирма, не по годам умный и развитый ребенок, обвинила его в преднамеренной смерти матери, к которой была сильно привязана, и поклялась отомстить.
Спустя какое-то время ее как несовершеннолетнюю сироту, оставшуюся без попечения родителей, вместе с другими детьми отправили в эвакуацию. Но по дороге поезд попал под обстрел и Ирма фон Кош, как и многие другие пассажиры, погибла. Этому есть документальное свидетельство.
В этом же поезде ехала другая девочка Ира Красикова, которая уцелела и через некоторое время с другой группой детей оказалась в Ростове-на-Дону. Там же она окончила курсы медсестер, а сразу после войны вернулась в Ленинград. Спустя еще время Ира поменяла имя на Ираида и так появилась Ираида Максимовна Красикова.
Девушка учится в медицинском училище и устраивается на работу в больницу, где работает ваш дедушка.
Сама Ираида Максимовна утверждала, что она коренная ленинградка. Но я проверил информацию, Ира Красикова, родилась и жила в Пскове, была эвакуирована в начале войны в Ленинградскую область в детский лагерь, затем, когда стало ясно, что немцы окружают город, их лагерь перевезли в Ленинград, а уже позже, из блокадного Ленинграда детей отправили в южном направлении. Вот так маленькие неточности рождают большие подозрения.
Поэтому могу предположить, что в поезде погибла настоящая Ира Красикова, а Ирма фон Кош, умная, хладнокровная, изобретательная и расчетливая, присвоила себе ее имя и позже сменила его на Ираиду: объединив свое настоящее имя с именем умершей матери, при этом оставив его созвучным прежнему.
Ираида, теперь будем называть ее так, выросла и сильно изменилась, поэтому увидев вновь, уже в качестве своей сотрудницы, Николай Сергеевич ее не узнал. Она была хорошо воспитана, умела произвести благоприятное впечатление, поэтому быстро втерлась ему в доверие, пожаловалась на свою нелегкую судьбу. Он посодействовал в получении ей квартиры по соседству. А по сути, получилось, что Ираида-Ирма вернулась в свою собственную квартиру, которая на тот момент уже была перепланирована и разделена на две отдельных: в одной, более просторной жили Савицкие, в другой, намного скромнее, поселилась она.
